Есть такая тонкая, почти незаметная грань — когда ты вроде бы из семьи, но как будто не совсем. Когда фамилия громкая, а имя не зовёт на сцену. Когда тебя видят, но не узнают. Вот так, шаг за шагом, внук Примадонны российской сцены оказался… не в ряду, а сбоку. Не изгой, не бунтарь, не скандалист — просто не вписался. И не захотел вписываться.
Меня всё чаще спрашивают: а что там с Дени Байсаровым? Где он, почему не с Пугачёвой, почему его фамилия почти не мелькает в таблоидах, хотя у него, прости господи, кровь Примадонны? И я каждый раз думаю: да потому что он — другой. Он вообще не из того замеса.
Тут всё началось не вчера. И даже не с громких разводов, не с судов, не с историй про похищения ребёнка. Всё началось с выбора. Маленький мальчик встал между двумя мирами — один мир кричал со сцены, другой молчаливо держался за традиции. И мальчик выбрал молчание.
Пятилетний Дени остался с отцом. Не потому что мать плохая — нет. Просто в ту секунду он почувствовал: вот здесь — моё. Покой, корни, порядок. Не шумные гастроли и перелёты, а рамки, стены, правила. Его выбор был не против кого-то — он был за что-то своё. Но звёздные фамилии не прощают тишины. И уж точно не принимают отказ.
Тогда, говорят, Алла Борисовна не смогла скрыть обиду. Ни от Кристины, ни от прессы, ни от самой себя. Писали, что вычеркнула внука из завещания, как будто это вопрос денег. Но я думаю, дело было совсем не в наследстве. Дело было в горечи. В том самом «я на тебя рассчитывала», которое рвёт куда больнее банковских счетов.
С тех пор прошло много лет. Жизнь закрутилась, внуков стало больше, шоу-бизнес изменился, страна вообще перевернулась. Но вот эта история — будто шрам. Вроде зажило, а если нажать — снова ноет.
А Дени… А он рос. Не в свете софитов, а в строгих стенах кадетского корпуса. Не под гимны Пугачёвой, а под чеченские традиции, лезгинку, Коран. Он рано понял: его фамилия может быть громкой, но это не значит, что он должен громко жить.
Именно это, по-моему, раздражало его родню больше всего. Он не устраивал показуху, не катался по студиям, не лез на красные дорожки — он просто шёл своим путём. Сдержанно, по-мужски, с внутренним кодексом. И в какой-то момент он стал словно чужой. Слишком самостоятельный для того, чтобы им гордиться, и слишком тихий, чтобы его активно любить.
Когда другие дети звёзд блистали в шоу, устраивали хайп в соцсетях, пели под фонограмму и вели марафоны желаний — Дени сидел в Лондоне, учился, потом запускал арт-проекты. Не для лайков. Для себя. Он пробовал себя в бизнесе, где на фамилию Байсаров никто не покупается, потому что конкуренция — не сцена, тут не работают медийные фамилии, только результат.
Он пытался найти баланс: не предать ни одну часть себя. И мать не оттолкнуть, и от отца не сбежать. И от традиций не откреститься, и западной цивилизации не бояться. Это был его путь — сложный, но честный. Без проклятий, без интервью на грани фола. Просто с достоинством.
Но быть взрослым в семье, где за спиной Примадонна, — это испытание. Потому что все ждут: ты или на сцену, или в скандал. А если просто жить — это уже протест.
И вот в 2022 году семья снова трещит. Алла Борисовна с мужем — за границу. Кристина — в США. Никита — туда же. А Дени? А Дени остаётся. В Москве. В центре событий. С бизнесом, с планами, с мечтами, которые, наверное, не укладываются в сценарий семейного исхода.
И тогда, кажется, старшие снова не поняли. Мол, чего ты остаёшься? Почему не с нами? А он, как всегда, не кричит. Просто молча остаётся. И это, возможно, снова удар. Снова рана. Снова «чужой среди своих».
Потом был эпизод с Никитой. Тот, говорят, звонил, уговаривал — мол, поехали, брат, здесь всё рушится, а там — свобода, возможности, комьюнити. Но Дени даже слушать не стал. Не потому что упрямый. А потому что корни. Потому что ему не надо убегать. Он не боится жить здесь. Он хочет строить — не уезжать.
Тогда в медиа вспыхнуло: братья не общаются, поссорились, не могут договориться. Но никто не услышал главного — Байсаров вообще-то не хочет встраиваться в чужой сценарий. Ему не нужны чужие убеждения. Он и сам знает, как и где ему быть.
Я смотрю на него — и понимаю: человек вырос. Не по возрасту — по позиции. Он не прячется за фамилией. Не кричит про обиды. Не продаёт интервью про «бабушка меня не любит». Он просто делает. Он отвечает только себе. Это редкое качество — особенно в мире, где каждый второй бегает с табличкой «Я звезда, дайте бонус».
Да, его бизнес не взлетел сразу. Да, были убытки. Были долги, были штрафы. Были тяжёлые решения. Но он не побежал жаловаться. Не стал искать спонсора. Не устроил хайповый краудфандинг. Он принял поражения как опыт. И пошёл дальше.
В 2024-м его увидели на Восточном экономическом форуме. Не как внука Пугачёвой. Как организатора. Как человека с проектом, с идеей, с чувством вкуса и смысла. Проект «Парад парусов», где яхты украшали репродукции русского беспредметного искусства, — это вообще не для лайков. Это про дух. Про красоту. Про современность, которая не плюёт в прошлое, а переосмысливает его.
И мне кажется, если бы Алла Борисовна и правда хотела понять — она бы гордилась. Не публично, не в интервью — а по-настоящему. Но, возможно, именно это и обидно — что он не стал «её продолжением». Он стал собой. И этим стал неудобным.
Сегодня Байсаров — один из самых «невидимых» представителей одной из самых шумных фамилий. Не скандалит, не мелькает, не торгует прошлым. Хотя мог бы. У него — карт-бланш: бабушка-легенда, мать-звезда, брат-медиабой. Но он выбрал другое. Не простое, не выгодное — своё.
Он не стал обиженным. Не стал озлобленным. Он просто отделился. Не отрёкся — именно отделился. Как взрослый человек, который уважает, но не подчиняется.
И в этом для меня он — реальный пример силы. Не громкой, не показной. Тихой, внутренней. Такой, какая не требует одобрения. Такой, которая не нуждается в аплодисментах. Он не просит у семьи роли. Он сам себе автор сценария.
Да, он не пошёл за бабушкой. Не поехал в эмиграцию. Не стал делать громкие заявления. А просто остался. В стране, в городе, в реальности, где трудно. Где часто больно. Где не до пафоса.
А что семья? А семья, как это часто бывает у звёзд, — разлетелась. И в этих осколках, кажется, остался только он, тот самый «непонятый», который не стал частью шоу. Он мог бы стать Никитой, но выбрал быть Дени. И мне кажется, это — честнее.
Его личная жизнь — вне радаров. Он не водит девушек по ток-шоу, не выкладывает фото с Занзибара, не устраивает показательных романов. Всё, что о нём знают — это то, что он где-то рядом. Что он живёт. Что он работает. Что он ищет.
И знаете, за этим наблюдать — даже как-то странно. Потому что в наше время скромность — почти дерзость. Тишина — как вызов. Умение быть собой — как революция. Особенно когда все вокруг — кричат, бегут, прячутся.
Я не знаю, простила ли его бабушка. И есть ли у них сейчас связь. Возможно, всё давно восстановилось. Возможно, нет. Но точно знаю одно: если кто-то в этой семье и сохранил достоинство, спокойствие и внутренний стержень — это Дени.
И он, вопреки всему, не чужой. Он — тот, кто выбрал быть настоящим.
