Квартирантка уперлась локтями в косяки и грудью перекрыла дверной проем, не давая пройти в прихожую невысокой женщине лет 35 — вполне себе законной владелице квартиры.
Нина Сергеевна, библиотекарша из школы неподалеку, 3 месяца назад сдала свое единственное жилье и уехала на лето в детский загородный лагерь.
— Кто там, зая? — послышался из спальни мужской голос.
— Да никто, лежи, — крикнула через плечо боевая зая, не спуская насмешливых глаз с хозяйки.
— Я могу войти в свой дом? — удивленная поведением девушки, женщина попыталась бочком проскользнуть под ее локтем.
— Стопэ, стопэ, — девица грубо толкнула хозяйку обратно в подъезд и, выйдя за порог, прикрыла за собой дверь. — Мы не договаривались, что ты будешь к нам в гости ходить. Деньги за следующий месяц завтра на карту получишь.
— Ольга, вы вчера должны были съехать и ключ у соседей оставить, — голос хозяйки задрожал от нарастающей тревоги.
— С чего бы? У нас договор на 11 месяцев, а там еще посмотрим.
— Какие 11, — изумленно прошептала Нина. — Вы же только на 3 месяца…
Хамское поведение Ольги ее ошарашило. Девушка явно не шутит и исчезать из ее жизни не собирается. Сердце тоскливо сжалось в предчувствии больших неприятностей.
— Сезон закончился, я вернулась домой, мне на работу через 2 дня.
В доказательство своих слов Нина подтянула к квартире тяжелый чемодан с высокой ручкой. Рассерженная квартирантка двинула его ногой так, что чемодан, спотыкаясь о плиточные стыки, откатился на середину межквартирной площадки и рухнул плашмя. От трясучки замки сердито щелкнули, и часть поклажи вывалилась на пол.
Нина решительно приблизилась к наглой девице и тихо, чтобы не привлекать внимание соседей, прорычала в ее подбородок:
— Мне полицию вызывать или сами освободите квартиру?
Рядом с фундаментальной заей она выглядела взъерошенным цыпленком, решившим помериться силой с петухом.
— Мы здесь останемся! — ответила, расхохотавшись, арендаторша и крикнула на весь подъезд:
— Коть, неси договор, хозяйка явилась.
***
Полтора года назад Нина похоронила маму. Наутро после торжественного прощания в университете и пышных поминок в ресторане она почувствовала, что ее тоже больше нет. Нина всегда была тенью Лучика — так она называла маму с раннего детства, а потом подхватили все остальные. Теперь оттенять больше некого…
Мама нашей героини была широко известным человеком в не таких уж узких кругах. Доктор филологических наук с громкими публикациями лингвистический исследований и даже открытий. Параллельно — талантливая сочинительница стихов и песен с “глубинным” смыслом, как сказал на поминках один из ее поклонников. После нескольких поминальных рюмок он издавал звуки в замедленном темпе, и слово “глубинный” в его непослушных устах приобрело птичий окрас.
Круг общения Лучика не поддавался систематизации. В него входили научные светила и студенты, бывшие однокурсники, одноклассники и даже одногруппники по детскому саду. Отдельная история — любители авторской песни, барды, туристы, поклонники. Среди них кого только не было: пекари и банкиры, лейтенанты и генералы, фигуристы и штангисты. И прочая, и прочая. Все маму любили и уважали. Она всем отвечала искренней взаимностью, не разделяя на друзей, приятелей и просто знакомых.
Дом Лучика всегда был открыт и гостеприимен. В перерывах между ее лингвистическими экспедициями и творческими поездками друзья осаждали “докторскую” трешку в центре города. Если собирались по хорошему поводу, то пили, ели, весело галдели, а потом душевно пели до утра. По плохому — сначала долго разговаривали, спорили, ругались, мирились, а потом пили, ели, галдели и пели.
В этой круговерти как-то незаметно и выросла Нина. Получив пакет “приличного” образования — золотая медаль, красный диплом — осталась жить с мамой. О личной жизни и какой-то карьере девушка и думать не хотела. Ей было интересно и уютно жить под крылом своего ненаглядного Лучика.
Папа Нины погиб в горячей точке, едва дочка сделала первые шаги. Это горе мама всю жизнь и глушила творческим надрывом, работой на износ и праздниками взахлеб. Потом устала от этой феерии и тихо ушла к папе. Во сне.
***
Скажете, при чем тут мама, если речь о наглых квартирантах? Мама при всем — как и при жизни. После нее осталась дочь — тихое скромное существо, совершенно не адаптированное к коварному социуму и не понимающее, как и зачем дальше жить.
Профессорская зарплата Лучика, научные и творческие гонорары полностью уходили “на жизнь”. В это понятие входили в том числе расходы на экспедиции, потому что чиновники от науки жались и выделяли крохи. Да и частые собрания друзей не подразумевали никаких складчин. Лучик была всем рада и встречала по принципу — все, что есть в печи, на стол мечи.
Деньги приходили и уходили, мама их не считала. А после ее смерти Нина обнаружила, что ей не на что организовать прощание с таким же размахом, как мама жила. Иначе было невозможно.
Пришлось идти в банк. Рассчитанного по заработной плате займа было недостаточно, а вот кредитную карту на крупную сумму Нине почему то предложили. Она рискнула взять. Успокаивал длительный безлимитный период. Да и некогда было думать, надо было срочно оплачивать услуги похоронной компании.
Потом поминки 9 дней, 40 дней, пышная годовщина. Каждый раз за несколько дней ей начинали названивать мамины друзья, выражая готовность прийти, вспомнить, выпить, закусить и спеть. Честно выполнив эти обещания, они лобызали Нину и растворялись в неведомом пространстве.
Безлимитный период закончился, долг приходилось возвращать с кусачими процентами. Всю зарплату школьного библиотекаря Нина переводила на кредитную карту, а жила на корректорский левак. Это сущие копейки, но как-то выживала. Пока не начали копиться коммунальные долги.
В отопительный сезон счета на трехкомнатную квартиру вырастали в разы. Стали приходить какие-то люди, грозились отключить свет и воду. Нина без мамы не знала, что с этим делать и где брать деньги.
— Не можете платить за трешку, продайте и купите однушку. Или сдайте, пока в лагере работаете! — рыкнула как-то в сердцах старшая по подъезду. Нина портила ей образцово-показательные показатели.
Чтобы продать мамину квартиру, не могло быть и речи. Она была набита книгами и всякими интересными вещицами, по истории появления которых в доме можно написать сборник увлекательных рассказов. Но вот если квартиру сдать…
Нина ухватилась за эту мысль как за спасательный круг и начала действовать. Вставила замок в дверь кабинета, перенесла туда все, что было дорого как память о Лучике. На нескольких столбах вблизи дома расклеила объявления о сдаче двухкомнатной квартиры на 3 месяца.
***
Квартиранты нашлись мгновенно. Не успела Нина прийти домой после расклейки объявлений, позвонил мужчина. Сказал, что ищет жилье для своей племянницы и ее жениха. Настоятельно рекомендовал: очень хорошие ребята, учатся в юридической академии, родители помогают материально и сами подрабатывают на фрилансе, с оплатой проблем не будет. Спросил, сколько стоит аренда. Нина растерялась:
— А вы не знаете, сколько это стоит? Я в первый раз сдаю.
На несколько секунд мужчина замолчал. Потом бодро ответил:
— Двушки в этом районе по 10-12 тысяч в месяц сдают. Если согласитесь по 10, то ребята сегодня же вам деньги принесут за 3 месяца.
Нина прикинула, что этой суммы хватит, чтобы расплатиться с коммунальщиками и немного останется закинуть на кредитку.
— Я согласна! Но вдруг вашей племяннице не понравится квартира?
— Еще как понравится. От вашего дома до академии пять минут ходу. Это главное.
Договорились о встрече на вечер. “Хорошим ребятам” все понравилось. Они отдали конверт с деньгами, взяли расписку. Сказали, что придут с договором аренды перед отъездом хозяйки.
Больше по объявлению никто не позвонил. Все объявления со столбов сорвал заботливый дядя. А то вдруг кто предложит Нине адекватную цену. Двушка в центре в хорошем состоянии, с мебелью и техникой стоит в их городе минимум 20 тысяч рублей в месяц.
Все это и многое другое Нина узнала потом. В договоре, который ей сегодня показала квартирантка, было синим по белому от руки написано: квартира сдана на 11 месяцев с ежемесячной оплатой 10 тысяч рублей, включая коммунальные платежи. Внизу стояла собственноручная подпись Нины. Только подписывала она пустую болванку. Хорошие ребята прибежали за пять минут до ее отъезда в лагерь. Мол, некогда было заполнить — сессия, экзамены, голова кругом.
— Да ничего страшного, Вы же заплатили, — отмахнулась тогда хозяйка квартиры.
Ну а что, ребята юридически подкованные, сами напишут, что надо. Они и написали, что им было надо. 11 месяцев — чтобы не заверять договор у нотариуса и не регистрировать в налоговой, а то бы сразу прописали 3 года и жили до окончания академии.
Выгоняя Нину из ее квартиры, будущая юристка зая объяснила, что никаких шансов выселить их с котей раньше, чем написано в договоре, у Нины нет. Она может сходить к участковому, если сомневается.
***
— Дура, дура, что я наделала, — всхлипывала маленькая, худенькая невзрачная женщина на скамейке перед опорным пунктом полиции. — Прости меня, Лучик
Часы между тем показывали 5 утра. До прихода участкового оставалось 3 часа. Обессиленная слезами и грустными мыслями, Нина прикорнула на скамейке. Проснулась от скрежета метлы — дворник сметал листья и окурки с крыльца. Смутившись, женщина пошла бродить по улицам, волоча за собой тяжелый обиженный чемодан.
Вернувшись, издалека увидела, что в полицейском участке открыты форточки. Прибавила шаг. Участковый с кем-то разговаривал по телефону. Поднимаясь по ступенькам, Нина невольно слышала его слова.
— Да не кричи ты. Нет у нее никого. Помню, обещал. Да мне самому не надо, чтобы твоя Олька к нам вернулась, тем более с мужем. Жена и слышать не хочет… Все, сестренка, отбой, перезвоню, — прервал разговор участковый, когда в дверь постучали.
Смущаясь и заикаясь, Нина рассказала свою историю сидящему напротив капитану — приятному доброжелательному мужчине лет пятидесяти. Он внимательно слушал, понимающе кивал головой. А потом, как и предрекала зая, сообщил:
— Ничем не могу помочь вам, Нина Сергеевна, в сложившейся ситуации. Вы сами подписали договор. Что он был пустой — никто не видел. Полиция здесь бессильна. Можете, конечно, обратиться в суд. Но ждать очереди придется полгода, а то и год. К тому же, суд может признать вас недобросовестным арендодателем, раз вы не смотрите, что подписываете.
Он еще минут пять участливо говорил о том, что будет, если Нина сделает то или это. По сути все его слова имели одно значение: безнадега.
— Что же мне делать? — прокричала, как ей показалось, Нина. На самом деле капитан ее еле расслышал.
— Надо принять ситуацию как урок, милая. Снимите себе квартиру поменьше на срок действия договора, и впредь будьте умнее. — Участковый мягко взял растерянную женщину под локоток и вывел из кабинета. Напоследок дал адрес ближайшего хостела.
***
Нина построила в смартфоне маршрут до хостела и медленно шла в заданном направлении. Думала не о том, какая она несчастная, а где раньше слышала и видела участкового? Маминым гостем он не был, в школьную библиотеку не приходил. Тогда где, когда?
На ресепшене гостиницы бедная скиталица ждала, когда администратор поговорит по телефону и займется ее заселением. Тот обсуждал с сестрой, что они подарят маме на юбилей. “Прямо сестринский день какой-то”, — вспомнила Нина подслушанный утром разговор. И тут память разом ответила на все вопросы, вертящиеся в голове — где видела, когда слышала.
Ясно вспомнился разговор с мужчиной, позвонившим по объявлению. Это был он, участковый! А раньше он приходил в их квартиру в день смерти мамы. Зачем — неизвестно. С кем-то говорил, что-то записывал. Видимо, так положено по протоколу. Нина в тот день все видела сквозь слезы и мало что понимала.
Значит, что получается? У капитана живет племянница, собирается замуж за котю. Оба студенты, учиться им еще три года. Участковый обещал сестре, что её дочь будет устроена. Жене полицейского Олька порядком надоела, и он мечтает ее куда-нибудь отселить.
Увидел, как Нина клеит объявления о сдаче квартиры. Знает, что она скромная беззащитная недотепа, без своей крутой мамы ничего из себя не представляет. И план избавиться от племянницы с женихом надолго и недорого созрел. Дальше, как говорится, дело техники.
Когда стало понятно, откуда ноги растут, что и почему происходит, Нина развеселилась. На смену страху перед неизвестностью пришла твердая решимость действовать и выселить бессовестных квартирантов во что бы то ни стало.
И она это сделала. Не через 11 месяцев, и даже не через год. Прошла все судебные инстанции. Противная сторона умело пользовалась лазейками в законодательстве и раз за разом склоняла судей на свою сторону. Нина не сдалась, дошла до Верховного суда. Но это уже другая история.
***
Нет худа без добра. В родную квартиру наша героиня вернулась не тенью мамы, а дочерью, которой та могла гордиться. В схватке с жизненной несправедливостью родился новый Лучик.
