— Виктория Андреевна, задержитесь, пожалуйста, — голос Геннадия Павловича прозвучал почти ласково, но от этой ласки веяло холодом.
Она замерла у двери кабинета, сжимая в руках папку с отчётами. Ещё утром Ольга предупреждала: «Будь осторожна, он что-то задумал». Но выбора не было — или ты играешь по их правилам, или вылетаешь за ворота предприятия с волчьим билетом.
— Да, Геннадий Павлович? — Виктория обернулась, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Присядьте, разговор будет… интересный, — он улыбнулся той самой улыбкой, от которой у молоденьких сотрудниц подкашивались коленки. Но Виктории было тридцать два, и она слишком хорошо знала цену таким улыбкам.
Три месяца назад всё было иначе. Она работала обычным бухгалтером, муж Артём только что потерял работу, а их кредит за квартиру никто не собирался списывать. Каждый вечер превращался в молчаливое противостояние: она готовила ужин, он сидел в телефоне, просматривая вакансии и делая вид, что всё под контролем.
«Может, попросить у твоих родителей?» — предложила она однажды.
«Вика, ты с ума сошла? Чтобы отец потом до гроба попрекал? Я сам разберусь», — огрызнулся он, но ничего не разбирал, только глубже погружался в свою беспомощность.
А теперь Геннадий Павлович смотрел на неё поверх очков, и в его взгляде читалось что-то похожее на голод. Он постукивал пальцами по столу — нервный жест, который она уже научилась замечать.
— У нас освобождается место начальника финансового отдела, — начал он издалека. — Я подумал о вас.
Виктория почувствовала, как по спине пробежал холодок. Елена Сергеевна, которая занимала эту должность последние пятнадцать лет, славилась своей принципиальностью. И вдруг — уходит?
— Это большая честь, но… — она замялась, подбирая слова.
— Но вы понимаете, что просто так такие должности не даются? — он откинулся в кресле, разглядывая её с нескрываемым интересом. — Нужно уметь… работать в команде. Быть гибкой. Понимать намёки.
Вот оно. То, о чём шептались в курилке. Ольга предупреждала и об этом: «Он всех так проверяет. Думает, что если женщина в трудном положении, она на всё согласится».
— Я умею работать в команде, — твёрдо ответила Виктория. — И намёки понимаю. Но есть вещи, которые…
— Которые что? — он подался вперёд. — Которые ниже вашего достоинства? А кредит платить — достойно? Или мужа-безработного содержать? Я же всё про вас знаю, Виктория Андреевна. Про просрочки, про должность инженера, с которой ваш благоверный вылетел…
Она почувствовала, как начинают гореть щёки. Откуда? Кто рассказал? Неужели в отделе кадров?
— Вы делаете мне непристойное предложение? — её голос дрогнул, но она заставила себя смотреть ему прямо в глаза.
Геннадий Павлович рассмеялся:
— Боже упаси! Я просто предлагаю вам… быть благодарной. Понимать, кому вы обязаны повышением. Проявлять… лояльность.
— И как часто придётся проявлять эту лояльность? — Виктория сама удивилась своему спокойствию.
— О, вы деловая женщина! — он явно обрадовался. — Ну, скажем, пара ужинов в месяц. Может быть, иногда командировки. Ничего сверхъестественного.
Она молчала, разглядывая его холёное лицо, дорогой галстук, перстень на пальце. Сколько женщин уже прошли через это? Сколькие согласились? Сколькие отказались и исчезли?
— Мне нужно подумать, — наконец произнесла она.
— Конечно-конечно, — он снова улыбнулся. — У вас есть время до завтра. Но учтите: желающих много, а место одно.
Домой она ехала как в тумане. В метро было душно, люди толкались, кто-то наступил ей на ногу, но она даже не заметила. Перед глазами стояло лицо Геннадия Павловича, его самодовольная улыбка, его уверенность в том, что она согласится.
Артём встретил её привычным вопросом:
— Как дела на работе?
— Нормально, — она прошла на кухню, достала из холодильника куриную грудку. — Предложили повышение.
— Правда? — он оживился. — И какую должность?
— Начальник финансового отдела.
— Вместо этой… как её? Которая вечно всем недовольна?
— Елены Сергеевны, — кивнула Виктория, нарезая мясо. — Да.
— И ты согласилась? — в его голосе появилось что-то новое. Надежда? Зависть?
— Пока думаю, — она старательно отворачивалась, чтобы он не видел её лица. — Там есть… нюансы.
— Какие ещё нюансы? — он подошёл ближе. — Вика, ты что, с ума сошла? У нас кредит, я без работы, а ты думаешь?
Он прав, — подумала она. — Конечно, он прав. Какие могут быть сомнения, когда на кону стоит всё?
— Тём, а ты бы согласился? — вдруг спросила она, поворачиваясь к нему. — Если бы тебе предложили повышение в обмен на… определённые услуги?
— В каком смысле? — он нахмурился. — Какие услуги?
— Ну, скажем, ужинать с начальницей. Ездить с ней в командировки. Быть… благодарным.
Он отшатнулся, словно она ударила его:
— Что за бред? Этот ваш… как его… Геннадий? Он что, пристаёт к тебе?
— Нет, — она покачала головой. — Он просто предлагает сделку. Взаимовыгодное сотрудничество.
— Ты что, серьёзно об этом думаешь? — в его голосе появились визгливые нотки. — Моя жена будет спать с начальником за должность?
— А чем это отличается от того, что ты сидишь дома, а я нас обеспечиваю? — тихо спросила она.
Он замолчал, глядя на неё так, словно впервые увидел. Потом развернулся и вышел из кухни. Хлопнула входная дверь.
Виктория достала телефон, нашла номер Ольги:
— Привет. Не разбудила?
— Да какой сон, — фыркнула подруга. — Рассказывай.
— Он предложил должность Елены Сергеевны.
— Вот как? — в голосе Ольги появилось напряжение. — И какую цену назвал?
— Ужины, командировки… Ты же понимаешь.
— Понимаю, — она помолчала. — А ты знаешь, почему Елена Сергеевна уходит?
— Нет. А ты знаешь?
— Ходят слухи… — Ольга понизила голос. — Говорят, она на самом деле не просто начальник отдела. Говорят, компания наполовину принадлежит ей.
— Что? — Виктория чуть не выронила телефон. — Как это?
— А вот так. Она жена Геннадия Павловича. Была женой. Они развелись пять лет назад, но она оставила себе долю в бизнесе. А теперь якобы хочет всё продать.
Виктория опустилась на стул. Елена Сергеевна — жена Геннадия? Бывшая жена? И он предлагает мне занять её место… в каком смысле занять?
— И что мне делать? — спросила она.
— А что ты хочешь сделать?
— Не знаю. Отказаться? Но тогда он меня сожрёт. Согласиться? Но это же… это же…
— Это жизнь, — жёстко сказала Ольга. — Но знаешь, что я думаю? Я думаю, Елена Сергеевна не просто так выбрала момент для ухода. Может быть, стоит с ней поговорить?
На следующее утро Виктория пришла на работу на час раньше. Она знала, что Елена Сергеевна всегда приезжает первой — старая привычка трудоголика.
Стук каблуков в пустом коридоре заставил её вздрогнуть. Елена Сергеевна шла быстро, глядя в телефон, но, заметив Викторию у своего кабинета, остановилась:
— Что-то случилось?
— Можно с вами поговорить?
Елена внимательно посмотрела на неё, потом кивнула:
— Проходите.
В кабинете пахло кофе и какими-то дорогими духами. Елена села за стол, жестом предложила Виктории кресло:
— Я вас слушаю.
— Геннадий Павлович предложил мне вашу должность, — выпалила Виктория.
— И?
— И определённые… условия.
— Ясно, — Елена откинулась в кресле. — И вы пришли посоветоваться?
— Да. Нет. Не знаю, — Виктория замялась. — Я просто хочу понять…
— Почему я ухожу? — Елена усмехнулась. — Или почему он выбрал именно вас?
— И то, и другое.
— Знаете, — Елена встала, подошла к окну, — когда-то я тоже была на вашем месте. Молодая, красивая, амбициозная. Геннадий умеет находить таких женщин. Умеет предлагать им то, в чём они больше всего нуждаются. Деньги, статус, защиту…
— Вы были его женой, — тихо сказала Виктория.
Елена обернулась:
— Кто вам сказал?
— Это правда?
— Да. Была. Пятнадцать лет брака, половина компании и море иллюзий в придачу. А потом я поняла, что он никогда не изменится. Что для него все женщины — просто фигуры на доске. Пешки, которыми можно пожертвовать ради ферзя.
— И что вы сделали?
— Развелась. Оставила себе долю в бизнесе — он не мог этому помешать, все документы были оформлены чисто. И стала ждать.
— Чего?
— Момента, когда он совершит ошибку, — Елена снова улыбнулась, но теперь её улыбка была похожа на оскал. — И знаете что? Этот момент настал.
Она открыла ящик стола, достала папку:
— Здесь документы о его махинациях за последние три года. Двойная бухгалтерия, фиктивные контракты, откаты… Он думал, что я не вижу, как он выводит деньги через подставные фирмы. Но я видела. И собирала доказательства.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что вы умная женщина, Виктория. И потому что я устала смотреть, как он ломает чужие жизни. Вы можете согласиться на его условия — и стать очередной пешкой. А можете помочь мне его убрать.
— Как?
— Очень просто. Вы становитесь начальником финансового отдела. Принимаете его условия. А через месяц мы предъявляем совету директоров все документы. Его не просто уволят — его посадят.
— А если он успеет… — Виктория замялась.
— Он не успеет, — жёстко сказала Елена. — Я всё продумала. Решайте.
Вечером того же дня Виктория сидела в кабинете Геннадия Павловича. Он улыбался, протягивая ей бокал шампанского:
— За новое назначение! Я знал, что вы примете правильное решение.
— Спасибо за доверие, — она улыбнулась в ответ.
Дома ждал Артём. Он не разговаривал с ней со вчерашнего вечера, но сейчас не выдержал:
— Ну что, ты согласилась?
— Да.
— И что теперь?
— Теперь я начальник финансового отдела. А ты можешь и дальше сидеть дома, если хочешь.
Он побледнел:
— Значит, ты действительно… с ним…
— Действительно что? — она посмотрела ему в глаза. — Договорилась о повышении? Да. А ты что подумал?
Следующий месяц превратился в шахматную партию. Виктория работала по двенадцать часов в сутки, вникая в документацию, встречаясь с клиентами, посещая деловые ужины с Геннадием Павловичем. Он становился всё настойчивее, но она умела уворачиваться от прямых предложений, ссылаясь то на усталость, то на недомогание.
Артём почти перестал с ней разговаривать. Однажды она застала его роющимся в её телефоне:
— Что ты делаешь?
— Проверяю, нет ли у тебя любовной переписки с шефом.
— И как, нашёл?
— Нет. Но это ничего не значит.
— Знаешь что? — она забрала у него телефон. — Ты можешь думать что угодно. Но ты даже не спросил, как я получила эту должность. Тебе важнее верить в худшее.
А потом наступил день X. Елена Сергеевна собрала внеочередное заседание совета директоров. Виктория сидела рядом с Геннадием Павловичем, наблюдая, как меняется его лицо, когда на экране появляются документы, графики, доказательства его махинаций.
— Это провокация! — он вскочил. — Елена, ты совсем с ума сошла?
— Сядьте, Геннадий Павлович, — спокойно сказала она. — Все документы подлинные. Виктория Андреевна, прошу вас, покажите ваши данные.
Виктория достала флешку. За этот месяц она собрала ещё больше доказательств, чем было у Елены. Схемы, контракты, банковские выписки — всё говорило о систематическом выводе денег из компании.
— Ты? — он повернулся к ней. — Ты тоже в этом участвовала?
— Я просто делала свою работу, — она пожала плечами. — Тщательно.
Через час всё было кончено. Геннадий Павлович покинул здание в сопровождении службы безопасности. Елена Сергеевна пожала Виктории руку:
— Поздравляю. Теперь вы действительно начальник финансового отдела. И должность, и зарплата — всё официально.
— Спасибо, — Виктория улыбнулась. — А вы?
— А я наконец-то смогу продать свою долю и уехать. Хватит с меня интриг.
Дома её ждал сюрприз: собранные чемоданы Артёма.
— Уезжаешь?
— Да, — он не смотрел ей в глаза. — Я устроился на работу в Питере. Мне предложили хорошую должность.
— Когда успел?
— За этот месяц. Пока ты… строила карьеру.
— Я не спала с ним, — вдруг сказала она. — Если тебе это важно.
— Уже не важно, — он покачал головой. — Знаешь, что самое страшное? Я не узнаю тебя. Ты стала… другой. Сильной. Я привык быть опорой, а теперь…
— Теперь ты не знаешь, как быть рядом с сильной женщиной?
— Наверное, — он впервые за месяц посмотрел ей в глаза. — Прости.
Когда за ним закрылась дверь, Виктория сделала то, чего не делала весь этот безумный месяц — заплакала. Не от горя, не от облегчения. От понимания: сила имеет свою цену. И цена эта — одиночество.
Через неделю она сидела в кафе с Ольгой.
— Ну как ты? — спросила подруга.
— Нормально, — Виктория помешивала остывший кофе. — Работы много. Надо восстанавливать порядок после Геннадия.
— А Артём?
— Артём в Питере. Говорит, начал новую жизнь.
— Жалеешь?
Виктория задумалась:
— Знаешь, нет. Я тоже начала новую жизнь. И в ней наконец-то есть место для меня настоящей. Без компромиссов. Без страха. Без вечной оглядки на чужое мнение.
— И что дальше?
— А дальше будет то, что я сама выберу. В первый раз в жизни.
