— Нет, ну ты представляешь? Она снова пришла без звонка! — Марина металась по кухне, расставляя чашки после ужина. — Ворвалась и давай командовать: «Это не так стоит, это не там лежит». Я что, не могу сама решить, где в своей квартире что поставить?
— Мам, ну успокойся, — пятнадцатилетняя Лиза оторвалась от телефона. — Бабуля просто хочет как лучше.
— «Как лучше»? — Марина с грохотом захлопнула шкафчик. — Тридцать лет живу, справлялась как-то без советов. А теперь, значит, без Веры Павловны и шагу ступить не могу?
Сергей молча листал новости в планшете, делая вид, что не слышит разговора. Он привык так реагировать на конфликты — отмалчиваться, пока буря не пройдет стороной. Но сегодня это только сильнее разозлило Марину.
— Сереж, может хоть ты что-нибудь скажешь? Это же твоя мать!
— А что я должен сказать? — он поднял глаза от экрана. — Мама действительно хочет помочь. Она всю жизнь в школе проработала, привыкла всех учить.
— Учить? — Марина почувствовала, как внутри закипает новая волна возмущения. — Я не ее ученица! Я взрослая женщина, мать семейства. У меня своя семья, своя квартира, своя жизнь!
— Ладно, пойду уроки делать, — Лиза поспешно ретировалась из кухни, привычно уходя от очередного скандала.
Марина тяжело опустилась на стул. Последние полгода превратились в настоящий кошмар. После того как они с Сергеем наконец купили собственную квартиру, свекровь словно с цепи сорвалась. Приходила без предупреждения, критиковала все подряд — от цвета стен до способа варки борща, выносила мозг своими «бесценными» советами.
«Зачем вам эти модные обои? Обычные бумажные простояли бы дольше!»
«Почему вытяжка так гудит? Надо было советоваться при покупке!»
«Сережа с детства привык спать при открытой форточке, а ты окна закрываешь!»
Каждый визит превращался в инспекцию с последующим разбором полетов. А Сергей только кивал и отмалчивался, как будто так и надо.
— Знаешь что, — Марина решительно поднялась, — я завтра еду к маме. И переночую у нее.
— Зачем? — Сергей наконец оторвался от планшета.
— Затем, что мне нужно проветрить голову. И подумать, как жить дальше.
Надежда Викторовна выслушала дочь молча, только брови хмурила все сильнее. Когда Марина закончила свой сбивчивый рассказ, решительно встала:
— Так, детка. Ситуацию я поняла. Будем лечить.
— В каком смысле? — растерялась Марина.
— В прямом. Завтра я приеду к вам в гости. Без предупреждения, — она хитро усмехнулась. — И мы устроим небольшой эксперимент.
На следующее утро, едва Сергей успел выйти из душа, в дверь позвонили. На пороге стояла теща — подтянутая, энергичная, с фирменной адвокатской улыбкой.
— Сереженька! — она решительно прошла в квартиру. — Боже мой, что на тебе за халат? Это же просто ужас! Ты же представитель солидной компании, айтишник, а ходишь как… Нет-нет, так не пойдет. Мы с тобой сейчас же едем покупать новый!
— Надежда Викторовна, — опешил Сергей, — но у меня работа…
— Работа подождет! — теща уже открывала шкаф. — Господи, кто так складывает рубашки? Немедленно все переделаем. Марина, доченька, ты что, не научила мужа элементарным вещам?
Марина спрятала улыбку и пожала плечами:
— Мам, ну ты же знаешь, как правильно. Вот и научи.
Следующий час теща командовала парадом: перевешивала рубашки, критиковала порядок в шкафу, требовала немедленно выбросить старые футболки. Сергей пытался протестовать, но куда там — Надежда Викторовна была танком, сметающим все на своем пути.
— А это что такое? — она уже добралась до рабочего стола. — Нет-нет-нет, компьютер должен стоять строго перпендикулярно окну! Немедленно переставляем!
— Но мне удобно так…
— Молодой человек, я сорок лет работаю с документами, уж поверьте, я знаю, как организовать рабочее место!
В этот момент раздался звонок в дверь. На пороге возникла Вера Павловна.
— Сереженька, я тебе пирожки… — она осеклась, увидев тещу. — А что здесь происходит?
— Ремонт! — радостно объявила Надежда Викторовна. — Вот, учу молодежь правильно организовывать пространство. Они же совсем не умеют!
Вера Павловна побледнела:
— Но позвольте…
— И вы знаете, — теща продолжала, как будто не замечая ее состояния, — я считаю, что эту стенку нужно целиком переделать. Вот у меня есть замечательный знакомый мастер…
— Но мы только полгода назад сделали ремонт! — не выдержала свекровь.
— И что? Разве нельзя сделать лучше? Вот смотрите, этот угол явно нефункционален…
Марина наблюдала за этой сценой, прислонившись к дверному косяку. Сергей переводил растерянный взгляд с матери на тещу и обратно. А две женщины уже вовсю спорили о расстановке мебели, цветовых решениях и способах хранения вещей.
— А вы знаете, — вдруг громко сказала Марина, — я, пожалуй, пойду погуляю. Пусть специалисты сами разберутся.
Она демонстративно взяла сумку и направилась к выходу. В прихожей ее догнал Сергей.
— Подожди, — он схватил ее за руку. — Это… это невыносимо!
— Правда? — она приподняла бровь. — А по-моему, очень познавательно. Когда чужой человек приходит в твой дом и начинает устанавливать свои правила — это же так здорово, правда?
Сергей замер. В его глазах медленно разгоралось понимание.
— Это ты специально?
— Что специально? — невинно улыбнулась Марина. — Просто мама решила поделиться своим богатым опытом. Разве можно отказываться от таких ценных советов?
За их спинами раздавался грозный голос Надежды Викторовны:
— И вообще, я считаю, что эти шторы нужно немедленно заменить! У меня есть отличная знакомая в салоне…
— Я сама выбирала эти шторы! — возмущенно парировала Вера Павловна.
— Ну и что? Значит, выбирали неправильно!
Сергей потер переносицу:
— Ладно, я понял. Я все понял.
— Правда? — Марина внимательно посмотрела на мужа.
— Правда, — он тяжело вздохнул. — Подожди минутку.
Он вернулся в комнату:
— Мам, Надежда Викторовна… Спасибо вам большое за заботу. Но дальше мы как-нибудь сами. Это все-таки наша квартира и наша жизнь.
— Но Сереженька…
— Нет, мам. Правда. Мы сами разберемся. По своим правилам.
Вечером, когда они остались одни, Сергей долго молчал, глядя в окно. Потом повернулся к жене:
— Знаешь, я ведь правда не понимал, каково тебе. Казалось — ну что такого? Мама хочет помочь, дать совет… А оказывается, это так… так…
— Унизительно? — подсказала Марина.
— Да, — он кивнул. — Прости меня.
Она подошла и обняла его со спины:
— Ты просто привык. С детства привык, что мама лучше знает. Но мы уже не дети, Сереж. У нас своя семья.
— Знаю. Теперь знаю, — он повернулся и крепко обнял ее. — Я поговорю с ней. Серьезно поговорю.
— Уверен?
— Да. Потому что есть разница между «помогать» и «командовать». Я сегодня эту разницу очень хорошо почувствовал.
Через неделю Вера Павловна снова пришла в гости. Но теперь — предварительно позвонив. И впервые за долгое время не сказала ни слова о шторах, мебели и способах варки борща. Только посидела с внучкой, расспросила об учебе, да угостила своими фирменными пирожками.
А вечером Марина позвонила матери:
— Спасибо, мам. Твой «эксперимент» сработал.
— Я же говорила — будем лечить, — хмыкнула Надежда Викторовна. — Иногда людям нужно просто показать ситуацию с другой стороны. Особенно таким упрямым, как твой Сережа.
— Думаешь, теперь все наладится?
— Не сразу, конечно. Старые привычки не исчезают в один день. Но главное — он понял. А остальное — дело времени и такта. Кстати, о такте… как думаешь, может мне все-таки помочь вам с ремонтом? У меня правда есть отличный мастер…
— Мама!
— Шучу-шучу, — рассмеялась Надежда Викторовна. — Хотя шторы у вас и правда…
— Мама!!
— Всё-всё, молчу. Живите как хотите. Вы же взрослые люди.
Марина улыбнулась. Кажется, в их семье наконец-то начали формироваться правильные границы. И пусть этот процесс не быстрый, но лед тронулся. А это уже немало.
В тот вечер, укладываясь спать, она вдруг подумала: может быть, именно в этом и заключается настоящая мудрость — не в том, чтобы всех учить жить, а в том, чтобы позволить другим жить по своим правилам. Пусть даже эти правила не совпадают с твоими собственными.
А утром Сергей сам позвонил матери и твердо сказал:
— Мам, мы с Мариной решили поменять кухню. По своему вкусу. И я очень прошу тебя — просто прими это как факт. Хорошо?
В трубке повисла пауза. Потом Вера Павловна тихо ответила:
— Хорошо, сынок. Как скажешь.
И это «как скажешь» было лучше любых длинных объяснений. Оно означало, что мама наконец-то готова отпустить его. Позволить быть взрослым. Жить своей жизнью.
